Безмолвно, день и ночь, без ропота и стона
Я слушаю и жду твоих, гонец, вестей,
Когда придут они из царства Вавилона,
С заглохших пепелищ, с унылых площадей...
Но ты, о Неман мой, загадочно-угрюмый,
Молчишь в своих крутых зеленых берегах,
От слуха моего, тая лихие думы,
И вести громкие, и радости, и страх.
Быть может там, средь нив и пущ завороженных,
Где кровью братскою напоены снопы,
Уже проснулся он, страдалец миллионный,
Уже отогнуты и косы и серпы;
Уже понесся клич, заговорили горны...
Скажи, все это есть? Немой, заговори
И миру расскажи, что после ночи черной
Увидели и мы лучи своей зари.
